С.Е.Полетаев. Алики - малики. Страница 26

Она хотела что-то сказать, она говорила что-то, но поезд уносил се. Она тянулась из окна и смотрелась, как уплывающая фотография в рамке. Над вагонами плыл дымок, ветер сбивал его вниз, заволакивая окна.

Сергей очнулся от оцепенения.

— Ты что? Ты сказал что-то?

Алик исподлобья посмотрел на него своими расширенными внезапной мыслью глазами.

— Понимаешь, все шумы, гудки, скрипы, звон и даже то, что говорят люди, это ничего не пропадает, оставляет след, неуловимый никакими сегодняшними приборами, но, вообще-то говоря, нет ничего хитрого в таком аппарате, сверхчувствительном, который мог бы расшифровать следы, оставляемые звуками на стенах, скажем, этой станции.

Представляешь, пройдет много лет, может быть, тысячу или больше, включат микрозвуковой магнитофон, настроят его на соответствующую волну, и он воспроизведет все, что происходило сегодня здесь, и даже наш разговор...

Сергей посмотрел на него ошалелыми глазами, напряженно сморщил лоб, продираясь мыслью через эту внезапно возникшую перед ним перспективу.

По-видимому, это имело какое-то отношение к тому, что ушел поезд и уехала мать,— да, это было как-то связано с матерью. Он с внезапной жалостью подумал о ней, теперь уже отчетливо понимая, что жить ей недолго, и содрогнулся оттого, что был с нею груб и нечуток.

Мать любила черноглазого больше, чем его, Сергея, и он, Сергей, осознав это, не почувствовал обиды. В нем появился вдруг интерес к мальчишке и к тому, что тот сказал, поскольку слова его имели отношение к звукозаписи и радио, в которых он разбирался.

Он вытянул Алика из толпы провожающих и повел в кафе, где можно было посидеть и съесть по порции мороженого.

— Ты, брат, не видел моего мотоцикла? — спросил Сергей, придвигая Алику мороженое.— Своими руками сделал. Понимаешь, хранить негде, в институте стоит. Хочешь, махнем сейчас туда и покатаемся?

Алик оставил мороженое.

— Ты ешь, ешь! Так какой, говоришь, магнитофон? Ну-ка расскажи о нем подробней, что за штука такая...